добавил: То ли было, то ли не было. Жил один падишах, и у него был сын. Как-то раз он сказал отцу:
— Батюшка, отправлюсь-ка я побродить по свету. Дай мне на это свое соизволение.
— Ну ступай, сынок, да сохранит тебя Аллах,— ответил отец.
Шахзаде наполнил суму золотом и отправился в путь.
Бродил он по свету, бродил и прибыл в какую-то страну. Зашел в кофейню и спросил:
— Могу ли я здесь где-нибудь найти себе приют?
Люди, которые сидели в кофейне, отвечали:
— В часе езды отсюда есть караван-сарай. Но только кто туда входит живым, выходит оттуда мертвым. Если ты смелый можешь поселиться там. Другого места тут нет.
Юноша надолго задумался. «Продолжать путь — время позднее уже стемнело опасно… Будь что будет!» — решил он и отправился в тот караван-сарай.
Смотрит сын падишаха: караван-сарай большой, а внутри никогошеньки нет. Походил он туда-сюда, наконец зашел в одну комнату, видит: комната — чистая, прибранная. Он разделся, потом забился в уголок и стал размышлять: Интересно как и почему я должен умереть?. Вдруг послышался голос: «Прийти мне?» Страшный низкий такой голос. Юноша не ответил, испугался, стал искать куда бы спрятаться. Через некоторое время тот же голос опять спросил: Прийти мне?. Юноша поднялся с места, сошел вниз и задал корму коню. Потом он снова поднялся наверх. И вновь тот же голос спросил: «Прийти мне?» На этот раз к юноше вернулась смелость, и он ответил: «Ну входи!» Тот же час стена комнаты раздвинулась, и вошла девушка, красивая как четырнадцатидневная луна,— вот какая девушка… А юноша совершенно не обратил на нее внимания, нахмурил брови и продолжал сидеть, забившись в угол. Девушка подошла к нему и говорит:
— Добро пожаловать, мой господин. Почему ты не смотришь мне в лицо?
Юноша промолчал. Тогда девушка стала всячески его ласкать… Но юноша и тут не издал ни звука, сидел все так же, нахмурив брови, как ни в чем не бывало. Тогда девушка спросила:
— Ты голоден, мой господин?
— Конечно, человек с дороги голоден.
Как только юноша это произнес, девушка хлопнула в ладоши и воскликнула: «Дели-Гюджюк!» Чей-то голос ответил: «Слушаюсь!» Снова раздвинулась стена, и вошел некто ростом с пядь в колпаке с аршин. «Слушаюсь!» — сказал он и остановился, скрестив на груди руки в знак почтения.
— Скорей приготовь господину поесть! — приказала девушка.
В тот же миг Дели-Гюджюк исчез и возвратился, держа поднос с едой. Юноша сел и как следует наелся, а потом снова забился в свой угол и сидит там, нахмурив брови.
— Господин мой, ты хочешь спать? — спросила девушка.
— Конечно, как же человеку с дороги не хотеть спать?
Девушка опять зовет Дели-Гюджюка:
— Скорей, говорит она, — приготовь господину постель.
В тот же миг Дели-Гюджюк приготовил постель из птичьего пуха. Юноша встал, разделся и лег в постель. Девушка тоже легла в постель, прижимаясь к груди юноши. Но шахзаде повернулся к ней спиной: мол устал — и заснул, похрапывая. Сколько его ни умоляла девушка: «Господин мой, ты обиделся на меня? Повернись ко мне лицом…», все бесполезно. Юноша не шевельнулся и продолжал крепко спать, повернувшись к ней спиной.
Когда наступило утро, юноша проснулся, встал, помыл лицо и руки, оделся. Тут проснулась и девушка, подошла к нему, взяла его за руку и сказала:
— Будь навечно моим братом. Кто бы сюда ни приходил до сегодняшнего дня, все не давали мне покоя — приставали ко мне. И Дели-Гюджюк душил их. Но ты на других непохож, умеешь владеть собой. Поэтому я сделаю доброе дело — отдам тебе Дели-Гюджюка, будете товарищами.
Юноша рассказал девушке, что он сын падишаха и они прощались. Девушка вошла в расщелину стены и исчезла.
А юноша поднялся наверх, стал одеваться-снаряжаться заканчивать дорожные приготовления. Спустился он вниз — и что же увидел? Возле двери караван-сарая приготовлено ложе для обмывания покойника и гроб. Тут же стоят ходжа, имам жители деревни. Увидели они юношу и застыли в изумлении потом начались расспросы: «Что тут было? Что произошло? Что случилось?»
Юноша им отвечал:
— Ну что должно было случиться? Ничего не случилось…
С этим он и уехал. Через некоторое время в пути он сказал сам себе: «Девушка в караван-сарае говорила, что отдаст мне Дели-Гюджюка. А ну-ка попробую позвать его, не объявится ли он?» И юноша, не слезая с коня, крикнул:
— Дели-Гюджюк!
— Слушаюсь,— тут же ответил голос.
— Где ты? Иди сюда, садись позади меня на коня.
— Ну что ты, мой шахзаде, между подковой и гвоздем мне удобнее, чем тебе на коне. Ты не беспокойся.
Так некоторое время они продолжали свой путь, потом Дели-Гюджюк и говорит:
— Сейчас мы приедем в Йемен и остановимся в том караван-сарае, какой я тебе укажу.
И вот прибывают они в Йемен, заезжают в несколько караван-сараев, но ни один из них Дели-Гюджюку не понравился. Наконец в каком-то отдаленном квартале они обнаружили старый, полуразвалившийся караван-сарай, там и остановились. Дели-Гюджюк сказал юноше:
— Ты пойди погуляй по всему Йемену а я постерегу нашу комнату.
И юноша целую неделю с утра до вечера бродил по Йемену. Потом Дели-Гюджюк ему и говорит:
— Ну, теперь позволь и мне пару дней погулять.
Погулял он два дня, возвратился в караван-сарай и говорит:
— Мой шахзаде, что ты видел в Йемене?
— Караван-сараи, бани, лавки, базары, фабрики все видел,— ответил юноша.
— А дворец падишаха ты видел? — спросил Дели-Гюджюк.
— Видел снаружи.
— Во дворце живет султанша. Её ты видел?
— Нет, не видел.
— Эх, вот кого как раз и стоит посмотреть в здешнем городе Йемене! Такая красивая девушка, просто самая прекрасная в мире!
— Даже красивее той девушки, что живет в твоем караван-сарае?
— Настолько красивее, что та не смеет этой и воду на руки слить.
— Послушай, Дели-Гюджюк,— сказал юноша,— если это правда, то устрой так, чтобы я хоть раз увидел эту девушку.
— Ладно — отвечал Дели-Гюджюк.— Завтра после вечернего намаза подъезжай к воротам сада, что позади дворца. В это время ворота открывают. Султанша очень любит цветы, у нее в время в саду их множество. Каждый вечер она посылает в горы сорок своих невольниц собирать цветы. Как только ворота откроются и рабыни выйдут, ты въезжай в сад на коне, потом ударь его плетью и конем вытопчи весь сад. Султанша не выдержит, высунется из окна, и ты сможешь наглядеться на нее вдосталь.
— Ладно, — ответил юноша и после вечернего намаза отправился ко дворцу падишаха, как сказал ему Дели-Гюджюк.
Въехал шахзаде в ворота сада, только ударил плетью своего коня, как тот сразу же вытоптал весь сад, на который и просто глядеть-то жалко было. Девушка высунулась из окна и закричала:
— На помощь! Скорей! Какой-то сумасшедший ворвался в мой сад. Ах, пропали мои цветы!.. Перебиты мои цветочные горшки!..
А шахзаде в это время разглядывал девушку вволю. Она оказалась так красива, что шахзаде тут же влюбился в нее всей душой и сердцем. Вернулся он в караван-сарай и говорит:
— Послушай, Дели-Гюджюк, я так недолго видел девушку, мне этого недостаточно. Вот бы каким-нибудь способом перенестись к ней!
— Потерпи, мой шахзаде,— ответил Дели-Гюджюк.
Наступила ночь. И Дели-Гюджюк сказал шахзаде:
— Садись мне на спину.
Посадил он юношу себе на спину и приказал:
—Зажмурь глаза.
Юноша закрыл глаза а Дели-Гюджюк говорит:
— Открой глаза.
Открыл юноша глаза, и оказалось, что он перед дворцом падишаха. А у ворот дворца стоят два огромных льва. Они стерегут султаншу.
Тут Дели-Гюджюк подсунул львам под нос пучки сонной травы, и львы заснули. Шахзаде и Дели-Гюджюк прошли к внутренним дверям. А их стерегут два палача. Дели-Гюджюк вонзил в грудь по стегальной игле, и палачи упали, потеряв сознание. Подвел Дели-Гюджюк юношу к постели султанши сказал:
— Мой шахзаде, я ухожу, а ты развлекайся тут. Утром я вернусь за тобой.
Шахзаде разбудил султаншу, и они провели время до утра в веселье и забавах.
Наступило утро, и султанша заснула глубоким сном. Возвратился Дели-Гюджюк и увел с собой шахзаде. Он вытащил из груди палачей иглы, убрал у львов из-под носа траву. Затем посадил шахзаде себе на спину, и они оттуда исчезли.
Так повторялось три дня: каждую ночь в комнату султанши приходил юноша, и султанша не понимала, во сне это происходит или наяву. А утром, когда она засыпала, он удалялся.
На третий день девушка обратилась к своему отцу с письмом: Батюшка, помоги мне. Уже три ночи что –то со мной происходит: кто –то ко мне является. Ни палачи, ни львы не могут его остановить. Отыщи против этого какое-нибудь средство.
На следующую ночь к дверям покоев султанши ставят самых могучих палачей, а у наружных ворот — самых свирепых львов.
Они там готовятся, а тут шахзаде говорит Дели-Гюджюку:
— Послушай, Дели-Гюджюк, я беспокоюсь. Будет лучше, если ты доставишь девушку сюда.
Дели-Гюджюк на этот раз взвалил девушку себе на спину и принес ее в караван-сарай. Снова юноша с девушкой веселились и развлекались всю ночь до утра, а утром, едва только девушка заснула, Дели-Гюджюк отнес ее во дворец и уложил в постель в ее комнате.
Девушка от всего этого приходит в полную растерянность и снова пишет своему отцу письмо: «Мой батюшка, ради любви к Аллаху, отыщите какое-нибудь средство избавить меня от нынешнего положения. Этой ночью я оказалась в полуразрушенном караван-сарае и провела ночь с тем же юношей. Утром открыла глаза и увидела, что я в своей комнате».
И вот во дворце уже собрался меджлис, и там стали говорить «Ради Аллаха, нужно же отыскать какое-нибудь средство от этой напасти с девушкой!..» Все думают, размышляют, один из везиров предлагает:
— Мой падишах, дадим султанше хну, пусть она зажмет её в руке и, оказавшись ночью в воротах того караван-сарая, размажет пятерней хну по воротам.
— Хорошо придумано,— сказали все.
И вот султанше велели зажать в ладони горсть хны и приказали: «Размажь эту хну на воротах караван-сарая, в который попадешь».
Вечером девушка улеглась в постель настороже, думая кто же за мной придет? Кто меня заберет? Но постепенно её стала охватывать дремота, и она впала в забытье.
Вдруг открывает девушка глаза и видит, что находится прямо у ворот караван сарая. Она тут же дотрагивается до ворот пятью пальцами намазанными хной.
Одним словом опять юноша и девушка провели ночь в забавах. А утром когда девушка заснула, Дели-Гюджюк стал ее выносить из караван-сарая и неожиданно увидел на воротах отпечаток пятерни, намазанной хной. Он рассмеялся и сказал:
— Пусть везде — сколько ни есть в Йемене караван-сараев, бань, домов, лавок,вплоть до дверей во дворце падишаха,— будут отпечатки пяти пальцев, намазанных хной.
В тот же день люди падишаха вышли искать ворота, окрашенные хной, и увидели, что повсюду вокруг видны следы пальцев, намазанных хной.
И вот снова собрался меджлис. На этот раз другой везир предложил:
— Мой падишах? прикажите сделать маленький флажок. Пусть султанша тайно воткнет его над воротами караван-сарая, в который попадет.
С этим предложением все согласились и дали султанше такое наставление.
В ту же ночь султанша, открыв глаза снова перед воротами караван-сарая, незаметно воткнула в щель ворот маленький флажок, который был у нее в руке.
Утром Дели-Гюджюк, вернувшись после того, как он отнес девушку в ее комнату, увидел над воротами караван-сарая маленький флажок. Он засмеялся и сказал:
— Пусть повсюду — сколько ни есть в Йемене караван-сараев, бань, домов, лавок — будут воткнуты маленькие флажки. Да еще один — на ночном колпаке падишаха…
В это же утро, когда люди падишаха отправились искать, где находится караван-сарай с флажком, оказалось — фр-фр-фр-фр! — все вокруг украшено флажками. Падишах тут говорит:
— Дочь моя, оказывается, нет такого места, которое ты не посетила бы в эту ночь, вплоть до верхушки моего колпака! Ну как я сыщу твоего недруга?
Снова собрался меджлис, и везиры сказали:
— О наш падишах, нет никакого средства избавить султаншу от её напасти. Давайте велим глашатаям выкликать, чтобы объявился тот, кто совершал все эти дела. Может быть, он откликнится.
Стали глашатаи кричать:
— Пусть явится тот, кто каждую ночь уносил и возвращал назад дочь падишаха, кто бы он ни был! Падишах с божьей милостью отдаст свою дочь за него замуж.
Тогда Дели-Гюджюк сказал юноше:
— Ступай и скажи: «Это я — тот человек».
— Помилуй, Дели-Гюджюк, зачем навлекать беду на мою голову?
— Ничего не случится. Я найду средство тебе помочь. Не бойся иди.
Юноша пришел к падишаху и сказал:
— Мой падишах, это я уносил и возвращал назад твою дочь.
Падишах тут же впал в ярость.
— Ах, подлец! — воскликнул он.— И ты даже не постыдился явиться ко мне!
Тотчас же падишах позвал своих палачей и приказ:
— Хватайте его!
Палачи схватили юношу, связали ему руки-ноги и бросили в темницу.
Снова велели глашатаям выкликать:
— Нашелся человек, который беспокоил дочь падищаха. Он будет казнен в таком-то месте. Пусть все соберутся!
И вот уже гремят барабаны, трубят трубы…
Вывели юношу, повели к месту казни. А Дели-Гюджюк приннял облик обычного человека. Вообще-то на самом деле он и был красивым человеком, мужем девушки из караван-сарая… Когда он хотел, уменьшался в размере, становился Дели-Гюджюком.
В то время, когда юношу вели казнить, Дели-Гюджюк брился у цирюльника. А этот цирюльник то водил бритвой по оселку то подбегал к окну… Тогда Дели-Гюджюк не выдержал и сказал:
— Душа моя, если ты собираешься меня брить, то брей! А если на улице происходит такое, на что стоит посмотреть, тогда скажи, мы тоже поглядим.
— Помилуй, господин! — отвечал цирюльник. Нашелся виновник злоключений дочери падишаха. Прости, я из-за этого взволнован.
— Ах вот как! Ну что же, тогда пойдем вместе посмотрим.
Цирюльник тотчас же закрыл свою лавку, и они вместе с Дели-Гюджюком вышли на улицу.
А там — барабаны, трубы, столпотворение… Построена виселица…
И как раз в тот самый миг, когда на шею юноше должны были вот-вот накинуть веревку, Дели-Гюджюк расстался сцирюльником. По дороге он нашел кость — коленную чашечку коровы, пошептал, подул на нее, и эта кость превратилась в огромный фирман, а на нем в четырех-пяти местах — печать падишаха. Дели-Гюджюк тотчас же предстал перед палачами и сказал:
— Вот фирман падишаха. Прочитайте его:
Палачи стали читать фирман, а в нем написано: Юноша которого вы схватили, невиновен. Я его помиловал. Пусть будет моим приемным сыном.
Палачи отпустили юношу. Дели-Гюджюк и следом за ним направились в караван-сарай. По дороге юноша и говорит:
— Ей-богу, Дели-Гюджюк, я очень испугался.
— Я всегда спасу тебя,— ответил тот.
На следующий день глашатай объявил новый приказ падишаха: «В прошлый раз произошла ошибка. Кто бы ни были тот молодец, который похищал из дворца дочь падишаха, он прощен. Пусть явится к падишаху».
Однако падишах от ярости не спал всю ночь…
Дели-Гюджюк снова сказал юноше:
— Ну иди! Предстань перед падишахом и не бойся. Пока у тебя есть я никто ничего тебе не сделает.
Юноша опять пошел к падишаху, предстал перед ним и говорит:
— Мой падишах, вот я.
И вновь падишах не сдержал своего слова:
— Ах ты, негодяй, — закричал он, — и не стыдно тебе являться ко мне?! На этот раз я не буду передавать тебя палачам, а убью собственной рукой.
Падишах схватил юношу за шиворот, вынул свои кинжал и вот-вот вонзит его в юношу. Но тут поднятая рука падишаха застыла в воздухе.
Скорее дайте мне мои револьвер! — закричал он.
И вот уже пистолет в руке падишаха, но в это время рука падишаха скрючивается.
«Ну отомщу ему хоть пинком ноги»,— решает падишах и хочет ударить юношу ногой. Но только он поднял ногу, как она тоже застыла в воздухе. Тут уж падишах позвал на помощь. В это мгновение появился Дели-Гюджюк и сказал:
— Мой падишах, все эти дела совершал не этот юноша, а я. А он — сын египетского падишаха. И ты должен по воле Аллаха отдать за него свою дочь. Иначе тебе будет еще хуже, чем сейчас.
— Пощади! Отдам! — стал умолять падишах.— Пусть этот юноша будет счастлив, только верни мои руки и ноги в прежнее состояние.
С божьей милостью в тот же миг руки и ноги падишаха пришли в обычное состояние.
И вот уже устраивают свадьбу на сорок дней и сорок ночей, и шахзаде становится мужем дочери падишаха.
В ту же ночь Дели-Гюджюк сказал:
— Мой щахзаде, прощай! Моя служба кончилась. Да благословит вас Аллах! Но впредь, как только тебе придется туго, позови меня: Дели-Гюджюк! и я поспешу к тебе на помощь.
После этого Дели-Гюджюк вышел и исчез из виду…
Шахзаде и султанша пожили там несколько дней, а потом послали к египетскому падишаху гонца с известием: «Шахзаде прибудет к вам с дочерью йеменского падишаха».
Тут в стране отца юноши началось веселье, оживление. Шахзаде и султаншу встретили толпы людей. И теперь уже здесь устраивают свадьбу на сорок дней и сорок ночей.
Они достигли цели своих желаний, достигнем и мы нашей цели.
С неба упали три яблока, одно — для меня, другое — для того, кто рассказал сказку, третье — для Сыдыки-ханым.