В давние-давние времена жил вместе со своими родичами среди лесистых гор один старик по имени Ульмес-бей. Бессмертный батыр — вот что означало его имя. Справа от них были владения Тойгонбея-батыр а, а слева жил со своим родом Таргынбей-батыр . Все они охотниками были.
И ваг как-то раз возвратился Ульмесбей-батыр с охоты — больной, бессильный. Ни слова сказать не может, ни вздохнуть. Собрались аксакалы на совет, думали, решали, ничего придумать не могли. Тогда позвали они самого мудрого аксакала. Тот и говорит:
— Говорил я ему: не ходи один на охоту, бери с собой сына, Кусун-батыр а. Не послушался…
И стал он вместе с другими аксакалами гадать, что могло так сильно напугать Ульмесбея-батыр а, что причиной его болезни могло быть. Бросил мудрец в кузовок с водой глины — она и позеленела в воде-то. Догадались тогда старики, что молния ударила в Ульмесбея-батыр а, оттого он и заболел. А сын его, Кусун-батыр , и говорит
— Весь белый свет обойду, а найду лекарство для отца!
— Погоди, сынок,- говорит мудрец-аксакал.- Знаем мы, что силы в тебе достаточно, да только не забывай, что и Ульмесбей силой не обделен был, а вот, поди ж, другая сила его силу одолела.
И простер мудрец руки к Кусуну-батыр у и провел ладонями по телу его с головы до ног. И другие аксакалы сделали то же. А известно, что после этого батыр в огне не сгорит, в воде не утонет.
Отправился Кусун-батыр по свету искать снадобье для отца. Шел он, шел — глядит: молодой ельник раскинулся. Вошел в ельник, видит: нора волчья. А вокруг нее змеи шипят и двух волчат из норы волокут. Выхватил Кусун-батыр меч и стал змей рубить. Рубит он их, рубит, а каждая змеиная половинка снова в змею обращается и в ельник уползает. Только через три дня и три ночи-расползлись все змеи. (Ну, а змеиный яд для Кусун-батыр а, конечно, не страшен был!) Присел он отдохнуть, а тут волчица появляется: человеческий дух учуяла. Хотела она разорвать батыр а, а волчата и говорят:
— Он нас от смерти спас, не трогай его! Спрашивает тогда волчица Кусун-батыр а:
— За то, что спас детей моих, что желаешь ты?
— Ищу я по белу свету лекарство для отца,- отвечает Кусун-батыр .
— Найдешь ты это лекарство возле трех берез,- говорит волчица.- Туда ступай. Увидишь под березами трех девушек. Будут они ветви березы сплетать и к веткам тем птичьи когти привязывать: к одной ветке — коготь беркута, ко второй — стервятника коготь, к третьей — журавлиный. И на этих когтях о счастье гадать будут. Из первого когтя кумыс течь будет, из второго-паутина, из третьего- мед. Если, эти три снадобья смешав, напоишь отца, болезнь оставит его.
Отправился Кусун-батыр туда, куда волчица указала. И вправду, у трех берез три девушки сидят. Одна Тойгонбея-батыр а дочь, вторая — Таргынбея-батыр а, а третья — мудреца-аксакала дочь. Поставили они бурдюки в холодную воду, а сами сидят разговаривают. Вот дочь Тойгонбея-батыр а сплела ветви березы, что полевую руку росла, коготь беркута привязала и говорит:
— Кабы стать мне невестой Кусун-батыр а, приготовила б я тогда самый вкусный кумыс на свете и всех людей угощать стала.
И в это времй из когтя беркута кумыс полился, и просветлела девушка лицом.
Заплела вторая девушка березовые ветви, привязала коготь стервятника и говорит:
— Стать бы мне невестой Кусун-батыр а — я б тогда на весь белый свет одежды нашила.
Только она сказала это, как из когтя стервятника на паутине паук спустился, и просветлело лицо девушки.
Заплела березовые ветви младшая из них, дочь аксакала-мудреца, привязала журавлиный коготь и говорит:
— Если б я стала невестой Кусун-батыр а, я б родила ему сына, и был бы он сильней самого Кусун-батыр а. И назвала б я его Санай-батыр ом.
Сказала она так, и из журавлиного когтя мед побежал. Засияло лицо девушки. Вышел тогда Кусун-батыр пред девушками и говорит:
— Ты моей старшей женой будешь.- И указал на дочь Тойгонбея.- Весь народ наш кумысом досыта напоишь.- А ты средней женой моей станешь, на весь белый свет одежды нашьешь,- указал он на дочь Таргын-бея.- Тебе же, красавица,- сказал Кусун-батыр самой юной, дочери мудреца-аксакала,- быть моей младшей женой. Роди мне сына, чтоб сильней меня был.
Вернулись они все вместе домой, напоили Ульмесбея-батыр а снадобьем, вернулось к тому здоровье.
А сын его, Кусун-батыр , тех трех девушек в жены взял. Старшая кумыс готовит, средняя одежды шьет, а младшая — бременем отяжелена, Санай-батыр а вынашивает. Невзлюбили ее старшие жены, злую зависть затаили. А когда та рожать собралась, старшая жена объявила, что за повитухой надо послать, а сама бабку-колдунью, что на их стойбище жила, вызвала. Средняя объявила, что за нянькой посылает, а сама злую ворожею привести велела.
Родился ребенок, а старухи и говорят:
— Давайте его щенком подменим и в лес отнесем. Так и сделали: вместо младенца щенка положили, а
Санай-батыр а в лес отнесли.
— Младшая твоя жена,- сказали они Кусун-батыр у,- щенка родила, не сдержала, стало быть, своего слова.
Что делать Кусун-батыр у — запер он в клеть свою младшую жену: ведь перед людьми-то стыдно.
Ну, да оставим пока всех их, вернемся-ка к Санай-батыр у.
В лесу, куда злые старухи младенца отнесли, жила с волчатами та самая волчица, с которой Кусун-батыр встретился. Услышала она плач и принесла ребенка в свое логово. И стал расти Санай-батыр на молоке волчицы-то! День пройдет, а он на год подрастает. Быстро вырос он в доброго егета, смастерил себе лук со стрелами и на охоту ходить стал.
И вот однажды вышел он к озеру, блестевшему, словно зеркало. А по озеру утка плавает. Прицелился было Санай-батыр , а утка и говорит человеческим голосом:
— Не стреляй, егет! Я ведь счастьем твоим обернусь, когда время придет.- Промолвила так и исчезла, пропала.
Расстроился Санай-батыр и говорит, вернувшись, волчице:
— Повстречал я свое счастье, да скрылось оно от меня. А волчица и отвечает:
— Не печалься, все ладно будет. Ступай-ка ты за семь гор высоких, там озеро найдешь и гнездо. Ступай, добывай свое счастье.
Собрался Санай-батыр и отправился за семь гор. Подходит к озеру, а утка та девушкой обернулась, на камне сидит, волосы расчесывает. Подкрался Санай-батыр , ухватил ее за волосы и говорит:
— Теперь-то ты не скроешься от меня, поймал я свое счастье.
— Что ж, я согласна, будь по-твоему,- отвечает та.
И стали они жить вдвоем на берегу того озера. Но загрустил однажды Санай-батыр : никого из людей не видит он, кровных родственников своих не знает. И вот идет он как-то, полон своей грусти, а навстречу волчица: — Что случилось, что голову повесил? Отвечает Санай-батыр :
— Родимую сторонку увидеть хочу, людей, стойбище с табунами…
— Быть посему,- отвечает волчица.
Подходит Санай-батыр к своей юрте, а там по поляне кони ходят и нет им числа, множество людей сидят, кумыс пьют, веселятся. Обрадовался Санай-батыр , и стали они жить все вместе.
И вот остановился на их стойбище однажды караван. Устали в долгой дороге караванщики, передохнуть решили. Сидят, о дальних странах рассказывают, кумыс пьют, мясо едят. И загрустил Санай-батыр . Отправился один в лес» а навстречу волчица:
— Что приключилось, Санай-батыр , отчего невесел?
— Хочу я, как другие люди, по земле странствовать, белый свет поглядеть хочу.
— Что ж, будь по-твоему. К юрте возвратишься, осой обернешься, вместе с караваном отправишься.- И дала ему волос.
Вернулся Санай-батыр , разорвал волос и осой обернулся. Взлетел, на верблюжье ухо опустился и затих. В пути остановился караван отдохнуть. А место это стойбищем Кусун-батыр а было. В честь гостей приготовлено было угощенье, застолье собрано. Когда поели-попили, Кусун-батыр и спрашивает:
— Скажите-ка, гости дорогие, где были, что видели? Отвечают караванщики:
— В разных землях побывали мы, много богатств повидали, но такого табуна, как у батыр а, что в семи днях пути от вас живет, не встречали…
В это время злая ворожея подмигнула жене Кусун-батыр а, та поняла и прервала рассказ гостя:
— Экое счастье — большой табун! А вот я слышала, есть где-то скатерть-самобранка, и любые яства по желанию на ней появляются. Вот счастье так счастье!
Вот ведь на какие слова подбила ворожея вредную бабу!
А оса, что в уголочке все это время тихонько сидела, взлетела, прямо в глаз ее ужалила и улетела. Закричало застолье, зашумело, все с мест повскакали, да уж поздно: ослепла на один глаз старшая жена.
Возвратился Санай-батыр на свое стойбище и в лес отправился. Навстречу — волчица:
— Ты чего грустный такой? Какая дума печалит тебя?
— Слышал я,- отвечает Санай-батыр ,- что есть где-то скатерть-самобранка и что любые яства на ней по желанию появляются. Мне бы такую скатерть иметь…
— Что ж, исполнится твое желание,- говорит волчица.
Дала она Санай-батыр у два волоска и исчезла.
Вернулся на стойбище Санай-батыр , глядит, скатерть-самобранка, а на ней яства — какие душе угодно!
Время прошло — тот караван снова на отдых у Санай-батыр а остановился. Увидали они скатерть-самобранку, диву дались: экое богатство! И начался тут пир!..
На другой день отправились караванщики в путь-дорогу, а Санай-батыр при помощи волосков снова в осу превратился, догнал караван и на ухо верблюду опустился.
И снова остановились на отдых караванщики у Кусун-батыр а. Поели-попили, хозяин и спрашивает:
— А скажите-ка, почтенные, что повидали вы на пути? Старший караванщик стал рассказывать:
— Остановились мы в дороге однажды на отдых в одном стойбище и диво-дивное увидели там. Есть там скатерть-самобранка, а на ней любые яства по желанию появляются, и множество народу та скатерть кормит…
Но тут злая ворожея средней жене подмигнула. Тогда та и говорит:
— Экое диво! А вот есть на свете, говорят, зипун, который сам по себе летает. Наденешь его — и лети куда хочешь.
Только она это проговорила, оса взлетела и ужалила среднюю жену прямо в глаз. Та и окривела.
А Санай-батыр вернулся домой, взял лук и стрелы и в лес отправился. А волчица будто ждала его уже:
— Что случилось?- спрашивает.- Чего загрустил?
— Эх,- отвечает Санай-батыр ,- мне бы зипун летающий…
— Ступай домой, будет по-твоему,- говорит волчица и дает ему три волоска и зеркало.
Вернулся Санай-батыр , смотрит: люди его стойбища верхом на зипуне летают. Спрятал Санай-батыр зеркальце и те три волоска, что волчица дала, и приказал пир устроить. А в это время снова тот караван подъехал» отдохнуть остановился. Санай-батыр всех гостей при помощи летающего зипуна прямо к юрте доставил. Изумлен был таким чудом старший караваншик. На прощанье узнали караванщики, что хозяина Санай-батыр ом зовут, и дальше в путь отправились.
Уехали караванщики, затихло гуляние, тогда разорвал Санай-батыр три волоска, и предстал пред ним тулпар, красавец-конь. Вскочил он на коня, опоясался оружием и зеркальце достал, чтоб поглядеться. А в зеркале-то не Санай-батыр ; все, что раньше происходило, показывает зеркало: и как родился Санай-батыр , и как мать его в клеть закрыли» и как младенца в лес отнесли. Сунул он зеркальце в карман — и стали невидимыми всадник с конем.
Тогда Санай-батыр , недолго думая, отправился на отцовское стойбище, отпустил коня, а сам среди гостей притаился. И только начал было тот старший караванщик свой рассказ, Санай-батыр вышел вперед и зеркальце из кармана достал. Глянули люди в зеркальце и очень удивились. Да и как не удивиться, если увидели они времена давно умершего Ульмесбея-батыр а и все, что потом было до сего дня!
А когда показало зеркальце, как младенца щенком подменили, поднял Санай-батыр свою камчу, чтобы с ворожеей посчитаться, глядь: а ее и след простыл. Знала, видать, наперед старуха, как дело обернется, вот и сбежала.
— А где же моя мать?- спросил тогда у отца Санай-батыр . Только он это сказал, приводят мать из той самой клети, где она томилась. Пал Кусун-батыр на колени перед женой, а она и говорит:
— Сынок мой, Санай-батыр ! Ах, как грудь болит, ведь ни разу не кормила я тебя своим молоком.
Вкусил Санай-батыр материнского молока, она и исцелилась. А потом и говорит Кусун-батыр у:
— Пусть старшая и средняя жены твои в собак превратятся, а повитуха пусть камнем станет.
Сказала так, так и обернулось все.
И начался тут пир, веселье. Да только забыл Санай-батыр пригласить на праздник волчицу с волчатами. А потому забыл, что злая старуха перед тем как в камень превратиться, лишила Санай-батыр а памяти. С тех пор и невзлюбило волчье племя людей. Кусун-батыр со своей женой до самой старости дожили. Саиай-батыр хорошим охотником стал. Славно живут. Вчера только в гостях у них был, мед-пиво пил.